— Миш, — Андрей отвёл меня в сторону и тихо принялся объяснять, — я не знаю, что за херь мы натворили, но у этого места нет будущего.

— В каком смысле? — не понял я.

— Да я сам в шоке. Как будто здесь жизнь замерла. Сперва я думал, что мне доступ к силе попросту обрезало после ритуала, но я попробовал уйти за границы столбов и вообще ничерта не понял. У меня перед глазами грёбаный миксер из вариантов событий вокруг, но внутри я ничерта не вижу.

— Ты ругаешься, как моя жена, — невпопад отметил я странные ругательства, — нихрена не понятно, но очень интересно. А будущее… оно зависит только от нас. Решишь уйти, я не в обиде. Это не твоя война. Ты только с Кречетом решил недоразумения и с божественным советом. Пожить нормально толком не успел… да и сына на руках не подержал… поверь, это особое удовольствие и полное переосмысление себя и жизни…

— Ты уж меня прости, — прервал меня Мангустов, скептически отреагировав на мои слова, — но какие-то х*вые у тебя друзья до этого были, если ты мне такое предлагаешь на голубом глазу… Ты как-то мою Надю спасать рванул без оговорок, а мне тут хрень какую-то втираешь. Поэтому предлагаю поступить так. Я постараюсь прикрыть остальных твоих близких, чтоб вы с Олей не отвлекались. А вы уж займитесь приготовлением основного блюда. У нас же цыплёнок тапака ожидается? Я верно понял?

— Верно! — не стал я спорить, всё больше склоняясь к этому варианту. Уж больно Кречет зарвался в своих божественных играх.

— Ну тогда осталось придумать, куда деть стопятьсот тыщ бешеных китайцев, — улыбнулся Мангустов, — у тебя болота здесь глубокие?

Меньше всего я любил ждать. Терпение никогда не относилось к моим добродетелям, потому за час до полуночи я уже сидел как на иголках. Казалось, что форт вокруг меня жил собственной жизнью.

Император раздавал указания Медведеву и Орлову по мобилету. Они всё же решились выставить вокруг моих земель заградительный барьер на случай, если циньцы сравняют нас с землёй и возжелают «продолжения банкета».

На фоне этого возвращение мною четвёртой первостихии в алтарь произошло как-то буднично и даже почти без спецэффектов. Стихии тут же устроили себе собственный военный совет, предварительно поинтересовавшись моими планами на циньских вторженцев.

Эрги и кровники распределяли сектора совместной защиты стен форта. Агафья расставляла последние линзы, модуляторы и усилители голоса для Ольги. Та же, от нечего делать, разучивала колыбельную на китайском. По большому счёту, сработала бы и любая мелодия, лишь бы магический посыл был соответствующий, но каждый развлекался по-своему.

На мой вопрос, почему нельзя просто не обернуть их ярость друг против друга, она горько улыбнулась:

— Так я уже пробовала. Результат ты видел. Люди не виноваты, что боги сделали их пешками в своих игрищах. Ты же не убил сорок тысяч орденцев из-за ненависти Альба к тебе. Здесь та же ситуация. Кречет — первопричина. Устраним её, остальное придёт в норму.

Сложно было с ней не согласиться. Но почему-то ситуация всё равно виделась мне немного под другим углом. Почему-то именно мне приходилось убивать особо зарвавшихся и попутавших все моральные ориентиры личностей.

— Не убиваешь ты, убивают тебя, — последовал беспристрастный ответ от Ольги, — этот урок я на себе усвоила.

— Но при этом хочешь спасти циньцев, — я сдался, пытаясь осознать женскую логику.

— Да, предпочитаю устранять причину болезни, а не её симптомы. Нашу болячку зовут Кречет. Этот чирь рано или поздно придётся выдавливать. И слова здесь делу не помогли. Уговоры тоже не подействовали. Остаётся только силой.

«Послушай умную женщину! Оля дело говорит, — отозвался алтарь всех стихий. Кажется, у кого-то закончилось военное совещание. — С ковчегами ты с позиции силы договорился, как нам воздух рассказал. Можно и здесь попробовать провернуть нечто подобное. Переставай строить из себя простачка: „я не я, и сила не моя“. И глядишь, одна перьевая курица не отправится на подушку. Он не совсем идиот, хоть иногда таким и кажется. Силу он признаёт. Вернее, только силу он и признаёт. А Оля права, люди здесь лишь фон для ваших личных разборок».

«Моих? — я чуть не рассмеялся. — А кто мне тут рассказывал, что я — тринадцатый, кого вы стравливаете с местным пантеоном? Я же всеми силами не хотел этой ситуации».

«А я тебя предупреждал, что избежать её было нереально. Но победить в ней — вполне».

«Знаешь… — я осознавал реальный уровень своих сил, но без адамантия моя борьба с местным пантеоном вышла бы гораздо кровавей, чем хотелось бы этому миру и мне лично. — Думается мне, что с другой стороны шахматного поля напротив богов сижу не я».

«О-о-о! — в голосах стихийных элементов была непередаваемая гамма эмоций, — не хотим тебя расстраивать, но раньше, возможно, так и было. Ты не был игроком, ты был фигурой на поле. Сейчас с адамантием ты дорос до статуса игрока, но нет-нет, да и наводишь шорох на поле фигур по старой памяти».

«Это всё прекрасные аллегории и метафоры, но в чью я партию вклинился третьей стороной?»

«Раньше мы бы ответили, что эта партия между нами, стихиями, и местным пантеоном недоучек, но с появлением адамантия ставки резко возросли, и мы сами стали фигурами на доске, поменявшись с тобой местами».

«Система? Истинные боги вроде Ольги? Кто игроки?» — допытывался я у алтаря.

«Спроси об этом у…» — его ответ заглушил взрыв голосов в моей голове.

Полночь наступила.

Глава 23

Мы долго спорили о том, каким образом боги доставят к нам циньцев. Будет ли это один портал, ориентированный на императора? Или множество, но на границе моих земель, если Кречет удостоверится, что Пётр Алексеевич никуда не делся и выполнил его волю.

Реальность же выдала нечто среднее, но от того не менее неожиданное.

Всего секунду назад я смотрел на Петра Алексеевича, стоящего на краю болота в окружении своих соратников. Его не покинули Орлов, Медведев и Подорожников. Уж не знаю, клятва тому была причиной или же дружба. Они о чем-то переговаривались и даже смеялись. А секунду спустя всё заволокло непроглядным туманом.

Эрги, обладающие стихийной магией, ничего не могли с ним поделать. Я раскинул поиск крови на максимальный радиус. Он был настолько велик, что я смог дотянуться до армейских подразделений, кольцом опоясавших границы моих земель.

Но между фортом и ними жизни не было. Кажется, я произнёс это вслух, ибо практически в ту же секунду среагировала Агафья:

— Зато есть смерть! Я чувствую магию смерти!

Зыбкая тишина и пустота рухнули под звуками марша сотен тысяч ног, бряцанья оружия и гула магии. Туман клочьями расползался в разные стороны, чтобы открыть нам плотное кольцо врагов.

Их фигуры белёсыми пятнами выделялись в ночи, а глаза горели зловещим зеленым огнем. Воины двигались медленно, будто всё ещё плыли в тумане. Каждый их шаг сопровождался глухим треском, словно они шли по старым костям, и те рассыпались в прах у них под ногами. Тем сюрреалистичней смотрелись на них новенькие доспехи, не тронутые временем и ржавчиной и криво сидящие на полуразложившихся трупах.

Армия мертвецов продолжала выходить из тумана, заполняя пространство вокруг. Среди них были скелеты, вооруженные мечами и копьями, зомби, чьи разлагающиеся тела источали отвратительный запах, и призраки, парящие над землей и формирующиеся из остатков холодного тумана. Все они подчинялись воле своих хозяев, готовых исполнить любой приказ.

Отдельно среди мертвецов выделялись их командиры, личи. Они восседали на скелетах всевозможных тварей и были вооружены посохами с изумрудного цвета набалдашниками. На голове каждого командира красовалась корона, украшенная черепами и костями. Лица их скрывали кольчужные сетки с прорезями для глаз, сквозь которые можно было разглядеть взгляды, полные ненависти и жажды власти.

Я слышал, как задохнулась на вдохе Ольга, приготовившаяся петь, и чувствовал, как разом вздрогнули все защитники форта.